Предпоследняя стадия болезни российских выборов: пример Балашихи

Вводная. 26 апреля 2015 года состоялись выборы Совета депутатов городского округа Балашиха (общее число избирателей более 306 тысяч человек), в который входит не только сама Балашиха, но и город Железнодорожный. Три месяца перед этим днем длилась избирательная кампания. Все это время я внимательно следил за тем, как работает избирательная комиссия, организующая эти выборы (Территориальная избирательная комиссия --ТИК — города Железнодорожный), а 25 и 26 апреля непосредственно «поучаствовал» в этих выборах в качестве члена ТИК с правом совещательного голоса.

Мой интерес подогревался тем, что 15 лет назад я участвовал в качестве юридического консультанта кандидата на должность мэра Балашихи В.Самоделова, причем – вместе с нынешним главой Мособлизбиркома И.Вильдановым.

Решение поучаствовать лично пришло мне в голову тогда, когда я понял, что Железнодорожная ТИК входит в число не самых открытых в России комиссий (а работал я не менее чем в полсотне ТИК), а сами выборы далеки от конституционной характеристики «свободные». На этих выборах из всех щелей были видны уши административного влияния (что не только строго запрещено законом, но и противоречит сути выборов, однако является характерной особенностью декоративных выборов) с характерными технологическими особенностями российских выборов последних лет.

Организующая комиссия. ТИК города Железнодорожный возглавляет Анатолий Кузьмич Кравченко — коллега действующего Главы города и одного из кандидатов Е.Жиркова, бывший его подчиненный. Председатель избирательной комиссии, проводящий выборы своего бывшего шефа и соратника, хотя и является нонсенсом, — совсем не исключение и вписывается в рамки закона. Со всеми вытекающими отсюда последствиями для выборов. Дополнительные черты такой обычной для России ситуации придают два обстоятельства.

Во-первых, характер у А.К. Кравченко — крутой, брутальный. Частично эту брутальность поддерживают ребята крепкого телосложения, которые любят в Балашихе покрасоваться везде — от дискотек до избирательных комиссий.

Во-вторых, в последнее время организаторы общероссийских выборов стараются придать им благопристойный вид. Здесь же команда (Кравченко–то там, понятное дело, только как передовой и официальный боец) действовала грубо, применяя криминальные технологии столетней давности, например, непосредственный вброс бюллетеней в избирательные ящики.

ТИК по традиции расположился в здании местной администрации, вход в которую от граждан охраняют турникеты и служба безопасности администрации. Это, как обычно, означает, что проникнуть в помещение ТИК невозможно без специального разрешения (естественно, что дежурные от администрации не вдаются в особенности избирательного законодательства). Да и сама работа комиссии реализуется таким образом, который очень далек от представленного в законе.

Открытость и гласность работы избирательной комиссии обеспечивается, в первую очередь, доступом всех участников выборов к деятельности и к документам комиссии. С этим в ТИК Железнодорожного было совсем плохо.

Заседания комиссии проводились спорадически, неожиданно для «нежелательных» членов комиссии и в не самое удобное время, иногда после 10 вечера. Много раз таким «нежелательным» членам комиссии сообщали о заседании за несколько минут до начала заседания (впрочем, об итоговом заседании «нежелательные» члены вообще не были оповещены). О заблаговременном ознакомлении с повесткой дня вообще не могло быть и речи.

Попытки ознакомления с документами, предпринятые в середине кампании членом ТИК с правом совещательного голоса Д.Зворыкиным, сразу продемонстрировали классически издевательское отношение к этому праву, установленному законом. Сначала речь зашла о пятидневном рассмотрении заявлений об ознакомлении с документами, затем, после упорных требований, на свет появился якобы документ комиссии, регламентирующий порядок ознакомления. Порядок предусматривал ознакомление в течение одного часа в рабочие дни с возможностью «пятнадцатиминутных технических перерывов». После этого попытки ознакомления с документами свелись к утверждениям со стороны выставленной на передний край общения с «инородными элементами» секретарем комиссии Л.А. Кузнецовой о том, что в настоящее время с документами знакомятся другие. Ну, в общем, стандартный бюрократический прием, дезавуирующий установленные законом права.

Для краткости я буду далее использовать термин «административный избирательный штаб». Дело в том, что неформализованные в российском законодательстве «избирательные штабы» — важный элемент в избирательных кампаниях, их образуют на выборах избирательные объединения и все серьезные кандидаты. И если у неадминистративных кандидатов этот «избирательный штаб» имеет более-менее очерченные границы и состоит из набранных на избирательную кампанию лиц, то избирательный штаб основного участника выборов — администрации (участвующей сейчас чаще под флагом кандидатов от «Единой России», но часто и под флагом «самовыжвиженцем» или других партий), более размыт и включает работающих за зарплату, премии, карьеру или просто место чиновников и журналистов, а также нанятых электоральных консультантов. Причем последние иногда временно нанимаются на должности в администрации или в комиссии, то есть, работают за бюджетные деньги. Вообще говоря — это в чистом виде использование средств помимо избирательного фонда. В этой роли на балашихинских выборах выступил по крайней мере, электоральный юрист Д.Наумов.

«Юридическая часть» этого «административного избирательного штаба» Балашихи, собственно, и являлась реальной организующей избирательной комиссией, готовящей основные документы и планирующей действия избирательной комиссии. Понятно, что полное владение всей информацией обеспечивала группе кандидатов из «команды Жиркова» информационное превосходство над другими кандидатами. Это — реализация одной из административных избирательных технологий, которая обесценивает принцип невмешательства власти в работу избирательных комиссий и принцип равенства кандидатов, установленные российским законом (ч.5 ст. 3 и ст.39 Закона «Об основных гарантиях избирательных прав…») и международными избирательными стандартами.

А издевательское поведение «административного избирательного штаба» в части организации заседаний и доступа к документам — это уже следствие, нарушающее еще один принцип — открытости и гласности работы избирательных комиссий (ч. 7 ст. 3 Закона «Об основных гарантиях избирательных прав…»). «Закрытость» ТИК можно считать признаком наличия «административного избирательного штаба».

Замечательным проявлением «административного избирательного штаба» было пристальное отношение к «подозрительным» членам ТИК с правом совещательного голоса. Юрист Наумов, изыскивая «юридические основания» для удаления из комиссии В.Егорова и меня, потребовал от нас подтверждения с места работы (кстати, ноу-хау для электоральных юристов). А его изыскания в части документов, поданных на регистрацию некоторыми нежелательными кандидатами (пара коммунистов, фактически не поддержанных своей партией, несколько самовыдвиженцев) привели к стерилизации избирательного бюллетеня до состояния, когда альтернативность выборов превращается в декорацию.

«Административный избирательный штаб» чувствует себя достаточно уверенно; он находится под прикрытием старших товарищей. Он может принимать противоречащие закону решения (вроде Порядка ознакомления с документами) или вообще игнорировать требования закона (например, об обязательном приглашении на заседания). Он может допустить агитацию в день голосования (например, — как это было на балашихинских выборах, — распространение в день голосования газет с агитацией за административных кандидатов). Потому что знает, что в крайнем случае это грозит ему небольшим порицанием.

Тут в самый раз рассказать о старших товарищах «административного избирательного штаба».

Прикрытие. Понятно, что живые люди сопротивляются насилию. И они обращаются к вокруг стоящим «правоохранительным органам». По части выборов такими органами являются вышестоящие избиркомы, суды, прокуроры, полиция.

Эти «защитники» ведут себя ровно так, как и положено старшим товарищам: они могут пожурить или даже поправить, делая вид объективности и нейтралитета. Но если, «политическая линия» «административного избирательного штаба» правильная, то в целом старшие товарищи прикроют младших. При этом они тоже не будут особенно оглядываться на закон. Насажены-то они на одну вертикаль…

Характерным было судебное дело кандидата С.Строгина. Кандидат Строгин был зарегистрирован, но назначил в ТИК слишком любознательного члена комиссии с правом совещательного голоса Д.Зворыкина. Почувствовавший неладное «административный избирательный штаб» от имени одного из «технических» кандидатов подал заявление в суд об отмене регистрации Строгина. При этом в качестве оснований были приведены два: а)кандидат не указал своего места жительства и б) решение ТИК о регистрации было принято недостаточным числом голосов. Что касается основания б), то непонятно, при чем тут кандидат. А что касается а), то нельзя указать то, чего нет (место жительства по закону — это не то место, где человек живет, а то место, которое указано у него в паспорте). Укажи Строгин вместо юридически правильного то место, где он обитает, это было бы строго юридическим основанием для отмены регистрации. Тем не менее, суд принимает очевидно неправосудное решение; слишком сильна связь «административного избирательного штаба» с судом.

Примерно так судом были отменены регистрации еще нескольких кандидатов. При этом среди коммунистов провели «избирательное прореживание»: основания для отмены регистрации были такие, которые можно было применить ко всем кандидатам-коммунистам, но из бюллетеня исключили самых опасных.

Но в суде декорации нарисованы более умелым художником, да и не все судьи первой инстанции могут быть в курсе. Одного из кандидатов — А.Ильина — за неделю до дня голосования суд восстановил.

Тяжело «административному штабу» работать с полицией. Полицейских много, каждому напрямую не скажешь. И вообще не издашь, ведь, приказ о том, кто наш, а кто не наш из кандидатов. Полицейский до некоторого звания — человек верящий в то, что пишут в газете и в приказе. А там пишут, что он обязан «предотвращать правонарушения и преступления», и что фальсификация выборов — это не есть хорошо. Поэтому с полицейским бывают обломы. Отдельные полицейские и на избирательных участках, и патрульные, поначалу так и делают, руководствуясь законом. Благодаря таким полицейским удалось получить видеокадры, подтверждающие вбросы бюллетеней на балашихинских выборах. Но таких полицейских вовремя поправляют начальники, которые в курсе дела.

Вышестоящая комиссия, а в нашем случае — это Избирательная комиссия Московской области, тоже может пожурить. Но тут взаимопонимание намного более полное, чем с вышестоящими ветвями власти. Формула взаимодействия примерно такова: Сверху выдаются строгие указания, снизу эти указания выполняются ровно настолько, насколько это надо «административному штабу», никаких серьезных последствий никакие нарушения указаний иметь не будут. Например, избирательная комиссия говорит, что удалять члена комиссии с правом совещательного голоса нельзя, а участковые комиссии удаляют, и хоть бы что.

Но главной функцией Московской областной комиссии на выборах в Балашихе все-таки была защита от общественного контроля.

Провокаторы честных выборов. Сказанного выше достаточно, чтобы говорить о том, что на выборах в Балашихе отразилась суть современной российской технологии искажения института выборов — использование административных ресурсов для обеспечения нужного результата выборов — самосохранения власти. Этого достаточно для того, чтобы говорить об отсутствии «свободных» выборов. Нельзя сказать, что это самая жесткая технология; более жесткой является прямая фальсификация волеизъявления избирателей, то есть нарушения в день голосования и при подсчете голосов. Можно было бы ожидать, что, применяя «мягкие» технологии, администрация откажется от более жестких, чтобы не давать повода для явных упреков.

Некоторые «административные избирательные штабы» так и поступают. «Подготовив» результат на ранних этапах избирательной кампании, они отказываются от прямых фальсификаций. Более того, начиная с 2012 года прямые фальсификации не поощряются на самом высоком уровне. Мы видим значительное снижение уровня прямых фальсификаций на федеральных выборах с 2012 года и на некоторых (в частности — московских) региональных выборах. В Балашихе, сведя на нет свободные выборы еще до голосования, не смогли — вероятно в силу традиций и характера руководства — отказаться от прямых фальсификаций. И получился скандал.

Дело в том, что последняя стадия избирательной кампании обладает несколькими особенностями. Во-первых, она более формализована, поэтому нарушения во время этой стадии легче проследить. Во-вторых, она кратковременна, поэтому на ней можно сконцентрировать большие человеческие ресурсы. В-третьих, именно на этой стадии акцентируется внимание СМИ и пропагандистов наших выборов.

Организация честных выборов – обязанность государства в лице избирательных комиссий. Если бы оно с этой обязанностью справлялось, никаких общественных контролеров не потребовалось бы. Немцам очень редко приходит в голову прийти в избирательную комиссию во время подсчета голосов, хотя двери открыты для каждого, а члены комиссий, зачастую — сотрудники местной администрации. В России, некоторые активные граждане, насмотревшись, как государство не выполняет возложенные на него функции, начали прорываться на избирательные участки в качестве наблюдателей (кстати, — после того, как многих из них не пустили туда в качестве членов комиссий). У государства возникла ответная реакция.

Во-первых, — отказать в назначении наблюдателей общественным объединениям (что сделано в большинстве регионов). Во-вторых, начать создавать псевдообщественные структуры, имитирующие общественный контроль и противодействующие реальным наблюдателям. И в-третьих, препятствовать проникновению на избирательные участки самостоятельных активных общественников.

Но наш насаженный на вертикаль законодатель позаботился о том, чтобы стать наблюдателем было непросто. Для этого в бюллетене должны быть реальные конкуренты администрации, которые могут назначить наблюдателей. Если все реальные конкуренты уничтожены на предыдущих этапах кампании, остается еще один путь — через СМИ. Законодательство пока позволяет направлять на участки представителей СМИ (хотя их полномочия не совпадают с полномочиями наблюдателей).

Институт общественного контроля на выборах получил мощный стимул развития после массовых фальсификаций на выборах в Госдуму 2011 года (хотя, с моей точки зрения, пик пришелся на 2008-й год). В Москве и окрестностях стихийно начали кучковаться люди, которым не все-равно, что делается на избирательных участках. Некоторая методическая база для них уже существовала, наработанная столь ненавистным для организаторов выборов «Голосом», на который в это же время была натравлена не только пропагандистская, но и «правоохранительная» машина. В результате получился некий союз неформальных (незарегистрированных) общественных объединений «Гражданин-Наблюдатель», «Сонар — Союз наблюдателей России» и «Движение «Голос». Понятно, что люди, которые требуют от избирательных комиссий соблюдения закона, проявляя при этом существенно большие познания законодательства, нежели организаторы выборов, вызывают у этих организаторов отрицательные эмоции.

Эти эмоции проявляются во вранье высших иерархов нашей избирательной системы о зарубежном финансировании упомянутых организаций, тиражируемых государственными СМИ. И львиная доля усилий комиссий высшего звена уходит на то, чтобы «защитить» фальсификаторов от добросовестных общественных наблюдателей.

Эта функция Московской областной избирательной комиссии ярко проявилась в Балашихе. (Чтобы у читателя не создавалось впечатление о какой-то исключительности этой комиссии, замечу, что по моим наблюдениям — сейчас она одна из наиболее квалифицированных среди региональных комиссий). Связано это с тем фактом, что балашихинцы, войдя в раж на предыдущих стадиях избирательной кампании, не смогли остановиться и организовали еще и криминальную ее концовку. То есть, организовали зачем-то еще и грубые прямые фальсификации.

Для справки нашим организаторам выборов: подготовка фальсификаций или, по-крайней мере, — нарушений закона, имеет один ярко выраженный признак: отказ от реализации принципа открытости и гласности работы комиссий. Удаление общественных контролеров с избирательных участков, сокрытие информации в комиссиях разного уровня – отличные индикаторы фальсификаций. Эти признаки мы тоже видели на выборах в Балашихе. Но опытные наблюдатели добыли там и прямые доказательства фальсификаций, задокументировав вбросы бюллетеней. (Об этих доказательствах, которые, конечно, являются наиболее наглядными я писать не буду, поскольку о них есть много как письменных, так и видеоматериалов в Интернете).

Отмечу одно обстоятельство. Перед выборами я приложил максимум усилий, чтобы заранее предусмотреть возможные конфликты между независимыми наблюдателями и организаторами выборов в избирательных комиссиях. 17 апреля я написал Вильданову письмо с предложением о сотрудничестве в части взаимодействия по разрешению конфликтов на участках (и предупредил о том, что на участках будет много наблюдателей). Непосредственно перед днем голосования неоднократно разговаривал с ним, а также с секретарем Московской областной комиссии Т.Павлюковой об этом предложении. Обратился в ТИК Железнодорожного с предложением установить регламент приема протоколов в ТИК. Все эти предложения были проигнорированы. Иначе говоря, организаторы выборов умышленно не шли на взаимодействие с общественными контролерами. Полагаю, что это является признаком того, что Областная комиссия, не говоря уже о ТИКе, готовилась к фальсификациям.

После того, как все произошло и фальсификации стали явью, высказывания И.Вильданова вообще вышли за рамки приличия. Полились упреки в том, что некие злые силы провоцируют скандалы на избирательных участках, мешают работать комиссиям, выходят за рамки полномочий, фотографируют не то, что надо, и не так, как надо. Пиар-неправда, которую нёс Вильданов доходила до откровенной чуши вроде версии о провокаторах, подготовленных в Польше. Может, Вильданов решил таким способом получить крышу у железнодорожных бандитов, которые избили двух наблюдателей, пытавшихся сдать полиции избирательные бюллетени, обнаруженные у одного из фальсификаторов?

Резюме. Балашихинские выборы не имеют никакого отношения в тому институту, который в Конституции РФ называется «высшим проявлением воли народа». На них были нарушены принципы института выборов. Не удержавшись от соблазна, местная администрация пошла на прямую уголовщину в день голосования.

Увы, это не единственный пример деградации института российских выборов. Скорее типичный в части, связанной с первыми этапами избирательной кампании. Пример, хорошо иллюстрирующий распределение ролей при организации и проведении российских выборов.