Эксперимент по электронному голосованию в 2019-м? Вы не шутите?

В СМИ начала обсуждаться идея провести на выборах в Мосгордуму 2019 года эксперимент по дистанционному электронному голосованию. Сначала об этом сказал Алексей Венедиктов на «Эхе Москвы», а затем написали «Ведомости».

В четверг должен был состояться круглый стол «Выборы депутатов Московской городской Думы в 2019 году. Эксперимент по электронному голосованию на блокчейн», но из-за «внезапного изменения обстоятельств» у основного докладчика его перенесли на неопределенную дату.

Когда эти сообщения появились, у меня было впечатление, что это пустые разговоры. Я и сейчас не уверен, что это серьезно, а не просто отвлечение от реальных проблем. Но меня уверяют, что вполне серьезно.

Ну, если серьезно, то я категорически против. По целому ряду причин, речь о которых пойдет дальше.

1. Вопрос требует не только технической, но и юридической проработки. Что там с технической проработкой, я пока не знаю. К тому же я в этом не специалист, пусть о технической стороне вопроса судят другие.

А вот с юридической стороны я могу сказать. Проведение электронного голосования требует достаточно серьезных изменений федерального закона. Весь порядок голосования и подсчета голосов совсем другой.

Я, правда, подозреваю, что инициаторы могут пойти по хитрому пути, внеся в закон две строчки и отдав все регулирование на откуп избиркомовских инструкций. Но если в некоторых случаях такой путь допустим (хотя и не оптимален), то это не тот случай. Здесь слишком серьезная ситуация, и закон должен содержать хотя бы минимальные гарантии честного голосования и подсчета голосов.

Точно так же недопустимо будет внести изменения только в московский закон. Нет, тут уж без правки федерального закона не обойтись.

А для внесения изменений в федеральный закон поезд почти ушел. На это нужно в лучшем случае месяца три — когда закон касается совместных полномочий Федерации и субъектов.

До сих пор никакого законопроекта нам никто не показал. Подозреваю, что его еще нет. Вопрос не обсуждался ни на Научно-экспертном совете при ЦИК, ни на рабочей группе при АП.

Даже если в ближайшие дни законопроект появится, принимать такое серьезное решение в такой дикой спешке?

И при этом надеяться, что к новшеству будет доверие?

2. Судя по публикациям, речь идет о проведении эксперимента в одном отдельно взятом одномандатном избирательном округе. Это, с моей точки зрения, абсолютно недопустимо. На выборах в один представительный орган у всех избирателей должны быть одинаковые права. Возможность электронного голосования — это существенное изменение в реализации активного избирательного права. Оно не может касаться избирателей только одного округа.

3. Конечно, заманчиво «быть впереди планеты всей», но иногда стоит оглянуться, туда ли идем. Пока даже в самых развитых странах к идее дистанционного электронного голосования относятся с недоверием. Эстония не показатель.

При этом у нас в стране уже есть некоторый опыт проведения дистанционного электронного голосования — на внутрипартийных выборах, в частности, на праймериз «Единой России». И почти во всех случаях такие эксперименты сопровождались скандалами, обвинениями в манипуляциях. Пока я не видел, чтобы этот уже существующий опыт подвергся серьезному анализу.

4. У любого удаленного голосования, хоть с использованием современной техники (Интернет, мобильная связь), хоть с использованием дедовских технологий (голосование по почте) есть один очень серьезный и, я подозреваю, неустранимый дефект. Это отсутствие гарантий свободы волеизъявления.

Возможно, в некоторых странах это не страшно. В Германии голосование по почте широко распространено. И пока оно не приводило к серьезным скандалам. Хотя мы беседовали с уполномоченным по выборам по Берлину г-жой Михаэлис, и она была озабочена высоким уровнем почтового голосования. Там есть возможность отдельно подсчитать результаты такого голосования. И мы проверяли голосование по Берлину на последних выборах в бундестаг. Результаты действительно отличались. Так, ХДС получила на обычных участках 21,0%, а на почтовых 26,2%. «Альтернатива для Германии», напротив, на обычных участках получила больше (13,6% против 9,1%). Но это все же пока в пределах разумного. Как немцы будут реагировать, если разрыв увеличится, неясно.

Но у нас, очевидно, все будет иначе — что с почтой, что с дистанционным электронным голосованием. Ведь у нас одна из главных проблем, о которой мы последнее время много говорим — это принуждение избирателей к участию в голосовании. Принуждение подчиненных по работе (при отсутствии настоящих профсоюзов, которые могли бы с этим бороться), принуждение студентов.

И дистанционное голосование открывает широкие перспективы не только для принуждения, но и для контроля за волеизъявлением — то, что достаточно затруднительно при обычном голосовании. И никто не будет знать о таком контроле.

А ведь помимо административного воздействия возможна еще и банальная покупка голосов. Которая при дистанционном голосовании становится весьма эффективной — опять-таки из-за возможности контроля за волеизъявлением.

5. Пример КОИБов весьма показателен. С ними произошло то, что мы когда-то предсказывали. Пока их использовали в экспериментальном порядке в небольшом масштабе, все было нормально. Они считали точнее людей. Но когда применение КОИБов стало массовым, стали возникать проблемы. Точнее, появились технологии манипуляций.

Это означает, что даже успех эксперимента еще ничего не гарантирует. Нужно заранее закладывать надежные гарантии.

6. Когда в качестве аргумента приводят электронный банкинг, нужно четко понимать разницу. Я об этом уже писал, но стоит повториться. Есть два момента.

Первое. У нас сотни банков, которые конкурируют за клиентов. И мы выбираем тот банк, которому доверяем. А банки заинтересованы в том, чтобы все было чисто. Если будут какие-то сбои, они потеряют клиентов.

Второе. Мы можем контролировать деньги на карточке и производимые операции. Для этого у нас есть чеки банкоматов, смс-оповещения и Интернет-банкинг.

В отличие от ситуации с банковской карточкой, у нас нет и не может быть уверенности, что организаторы выборов заинтересованы в их чистоте. Сколько бы мы ни слышали деклараций, мы видим, насколько представители власти заинтересованы в победе определенного кандидата и определенной партии. И мы видим, что в стремлении помочь победить своему протеже их может остановить только эффективный контроль.

А вот с контролем проблемы. В отличие от ситуации с банковской карточкой у нас нет возможности проследить судьбу своего голоса. Впрочем, некоторые айтишники пытаются решить эту проблему. Увы, есть железный закон: либо возможность избирателя отследить судьбу своего голоса, либо тайна голосования. Если у избирателя остается какой-то след его голоса, с этим следом может ознакомиться и кто-то другой.

7. У меня давно сложилось понимание того, что практически любые меры защиты от манипуляций эффективны только против внешних сил. Если в манипуляциях задействованы внутренние силы (то есть члены избирательных комиссий), эти меры не срабатывают. Приморский пример с КОИБами — хорошая иллюстрация.

Здесь эффективен только взаимный контроль внутри комиссии. Поэтому без формирования избирательных комиссий, которым можно доверять, от манипуляций не избавиться. А в этом направлении пока ничего не выходит.

Но при голосовании с помощью технических средств появляется еще одна внутренняя сила — та служба, которая поставляет технику и обеспечивает ее эксплуатацию. Как ее контролировать — отдельная проблема.

8. А теперь — главное. Приморье продемонстрировало еще один важный момент. Важнее всего — наличие кандидатов, которые реально борются за победу. Иными словами, ключевой вопрос наших выборов — наличие реальной конкуренции. Вот об этом надо в первую очередь заботиться.

Можно, конечно, все делать параллельно: и о конкуренции заботиться, и развивать цифровые технологии. Но когда о конкуренции забывают, а делают упор на технике — это явное отвлечение внимания от главных проблем.

В последние месяцы я уже не раз поднимал вопрос о необходимости срочных изменений федерального законодательства, касающихся правил регистрации. Для губернаторских выборов — это пресловутый муниципальный фильтр. Но это не единственная проблема, и недавно нам об этом пришло напоминание, которое большинство из нас пропустило.

Когда приморский крайизбирком отказывал в регистрации Андрею Ищенко, он ведь забраковал у него не только подписи депутатов, но и подписи избирателей. Тем самым мы вновь убедились, что фильтр в виде подписей избирателей почти такой же неадекватный, как и муниципальный фильтр.

И если наших журналистов и общественников волнуют предстоящие выборы в Мосгордуму, они должны думать в первую очередь о том, чтобы на них была обеспечена конкуренция. А здесь пока главное препятствие — требование сбора подписей в количестве 3% от числа избирателей округа, совершенно драконовская норма. Плюс драконовские правила проверки подписей, в частности, допустимая доля брака 10%.

Поэтому надо в первую очередь бороться за изменение этих норм. Они записаны в федеральном законе, так что нужны изменения федерального закона. Но проект таких изменений уже готов. Его, конечно, надо внести в Думу, но это даже не полдела. Главное — добиться его оперативного принятия. Время еще есть, хотя оно стремительно уходит.

Но я уверен, что надо сейчас добиваться именно этого. А электронное голосование можно пока неспешно обсуждать, но не акцентировать на нем внимание. Уверен, что это не вопрос сегодняшнего дня.