Выборы в Европейский парламент-2019

В мае 2019 года состоятся выборы в Европейский парламент (ЕП). Этот институт, являющийся представительным и созаконодательным органом Европейского союза (ЕС), за последние годы заметно расширил свои компетенции. 

«Законодательное поле» Европарламента ныне распространяется, в частности, на функционирование внутреннего рынка, промышленную политику, окружающую среду, развитие транспортных систем, деятельность общественных служб и, что особо важно, миграционную политику. По оценке экспертов, в течение последних десяти лет своей деятельности, европарламентарии так или иначе вмешивались в разработку или корректировку примерно 70% директив Европейской Комиссии и коммунитарного Совета министров.

ЕП продолжает оставаться, по существу, единственным институтом союза, способным выражать и отражать многонациональное общественное мнение. Однако с каждыми новыми выборами Европарламента в странах ЕС, как больших, так и малых, растёт число граждан, скептически настроенных в отношении перспектив европейской интеграции.

Выборы-2019 станут первыми, в которых не будут принимать участие избиратели Великобритании. И, конечно, это будут первые выборы, на которых правые популисты получат заметное представительство. Уже сейчас звучат предложения о формировании фракции евроскептиков, основу которой составят депутаты ЕП, представляющие «ФИДЕС – Венгерский гражданский союз» (председателем является премьер-министр страны Виктор Орбан), австрийскую Партию свободы Хайнц-Кристиана Штрахе, французский «Национальный фронт» Марин Ле Пен, немецкую «Альтернативу для Германии», «Шведских демократов» и нидерландскую Партии свободы Герта Вилдерса. В этом могут помочь и итальянская праворадикальная партия «Лига» (секретарем является Маттео Сальвини), и датская Народная партия, которые на предстоящих выборах, возможно, тоже получат места в Европарламенте.

Выборы-2019 будут иметь ещё одну отличительную черту. Это будет первая общеевропейская кампания, проводимая в обстоятельствах оформления дискурса российского вмешательства в выборные процессы. Полемика, развернувшаяся после американских президентских выборов 2016 года, поставила в центр внимания не только вопросы ротации элит, смены актуальной общественно-политической повестки, принципиальных подходов к государственному управлению, но и проблемы уязвимости информационных избирательных систем, электорального хакинга, манипулятивного изменения общественных настроений и, в конечном счёте, легитимности.

Легитимность подразумевает уверенность политически активного большинства избирателей в том, что результаты выборов получены честно и реально отражают настроения и политические предпочтения. В указанном смысле процедура выборов должна быть легальной, то есть проводиться со строгим соблюдением всех законов, и легитимной, то есть по поводу её честности и прозрачности должен существовать общественный консенсус. И легальность, и легитимность выборов – необходимые условия демократии и стабильного развития общества. Для стран ЕС характерна презумпция легитимности над законностью в проведении электоральных процедур. Это связано прежде всего с тем, что в законности выборов в этих странах никто не сомневается.

Именно поэтому в настоящее время особую актуальность приобретает исследование кампании по выборам депутатов Европарламента, а точнее – мониторинг российского вмешательства, первые признаки и проявления которого уже обнаруживаются в ряде стран.

Рассматриваемое вмешательство своей целью видит не только формирование пророссийской (провластной) фракции в ЕП, но и существенное снижение доверия к европейским выборам и тем решениям, которые депутаты ЕП будут принимать в дальнейшем. Снижение доверия к выборным процедурам и в сложившихся, и в так называемых «новых демократиях» может иметь долгосрочные последствия, ведь если выборы находятся в зоне цифрового риска, то их результатам нельзя доверять в полной мере.

С другой стороны, в условиях растворения грани между правдой, постправдой и постнеправдой в медиа-пространстве происходит укрепление тезиса об объективности внешнего влияния на выборы. В свою очередь, это даёт российским властям основания полагать, что за риторикой формирования международного электорального наблюдения, глобального гражданского общества и повышения прозрачности властно-общественного взаимодействия скрывается борьба разных акторов за право определять критерии рациональности и прогрессивности. В таких обстоятельствах российские власти стремятся к «естественному» отказу от международного влияния, усматривая в нём риски десуверенизации собственной избирательной системы.

При этом российская аудитория сталкивается с предвзятой и зачастую ложной информацией о влиянии крайне правых партий в Европарламенте. Защищая национальные идеи, они ищут поддержку избирателей прежде всего в национальных парламентах, чтобы провести свои идеи и попытаться реализовать их. С другой стороны, Интернационал крайне правых партийно-политических сил особенно интересен с точки зрения сложности его создания: коалиции и взаимная поддержка друг друга правыми политиками являются яркой чертой их политической деятельности, однако, эти объединения и союзы недолговечны, что, прежде всего, объясняется отсутствием общей идеологической основы. Стратегические цели, являющиеся объединяющей основой для крайне правых партий, имеют свойство меняться, что в итоге отражается на дальнейшей судьбе альянсов. Важным остаётся и репутационный аспект, который влияет на выбор союзников в той или иной коалиции. Риторика крайне правых партий в своём большинстве похожа, неспособность традиционных партий ответить на современные вызовы всё также помогает популистам и евроскептикам привлекать новых избирателей.

Однако из всего этого конгломерата оттенков и нюансов российской аудитории, как правило, предлагается лишь единственная чёрно-белая характеристика – важнейшей чертой подавляющего большинства крайне правых партий является антиамериканизм, в противовес ему сотрудничество или явное желание его установить с Россией.