О видеозаписях и моей отставке

Сейчас начнется новый этап исследования видеозаписей, сделанных на избирательных участках. И настало, наконец, время рассказать о том, чем закончился этап первый (исследование видеозаписей, сделанных на выборах президента), который вызвал не только большой общественный резонанс, но и серьезные изменения в моей позиции в ЦИК РФ. 

Кто читает мою ленту, тот помнит, что 12-го августа я написал, что подготовил служебную записку по результатам просмотра в ЦИК видеозаписей с 12-ти избирательных участков Кемеровской области.

Та публикация заканчивалась словами «Продолжение следует...», но продолжения пришлось ждать долго. Причина затяжки заключается в том, что служебная записка послужила поводом для решительной атаки на меня со стороны циковской команды, которая, естественно, меня не сильно любит, но терпела потому, что меня прикрывал председатель ЦИК. 

Элла Александровна, вероятно, меня все-таки ценила, поскольку чувствовала квалификацию экспертно-консультационной группы (ЭКГ), которую я возглавлял по ее инициативе. Нападки на ЭКГ постепенно усиливались, в первую очередь это чувствовалось в выступлениях ее ближайшего помощника и заместителя Николая Ивановича Булаева.

Поскольку члены нашей группы достаточно критически относятся не только к нашим выборам, но и ко всей нашей избирательной системе, а Элла Александровна не может признать, что выборы — не совсем настоящие, а система гниловата, постольку было ясно, что усилия наших «доброжелателей» когда-нибудь приведут к успеху. Тем более, что наверху у Эллы Александровны нас, наверное, тоже не очень любят. 

Можно было предполагать, что решительный час наступит после выборов президента, за которые Элла Александровна отвечает в первую очередь. Понятно, что Элла Александровна может быть более принципиальной по отношению к региональным и местным выборам, но к федеральным у нее особое отношение. Она должна ими гордиться.

Итак, команда ЦИКа дождалась звездного часа, когда я в своей служебной записке написал, что:

Ни одна из 12-ти исследованных УИК в полной мере не выполнила требования законодательства, касающиеся подсчета голосов. Во всех УИК не было:

• представления и оглашения содержимого бюллетеня при сортировке
• итогового заседания УИК;
• представления в видеокамеру протокола УИК об итогах голосования.

Лишь в двух УИК было выполнено требование о раздельном подсчете бюллетеней в рассортированных пачках путем перекладывания.

Оглашение данных протокола об итогах голосования (без предъявления его в камеру) было осуществлено лишь на трех УИК.

И это была правда. Вместе со мной видеозаписи в ЦИКе просматривали Юра Гурман, Татьяна Юрасова, Азат Габдульвалеев.

Для нанесения окончательного удара на совещание по рассмотрению записки были приглашены члены ЦИК Николай Булаев, Александр Клюкин и Евгений Шевченко. Критика служебной записки была поручена «куратору» ЭКГ, начальнику одного из управлений ЦИК РФ, быстро поднимающемуся по карьерной лестнице Алексею Нестерову. С нашей стороны, кроме меня, присутствовали Азат Габдулвалеев и Григорий Мельконьянц.

Критика Нестерова была короткой и слабой, она явно служила лишь поводом для начала наступления на меня со стороны Эллы Александровны. Было сказано, что «работа выполнена небрежно», а проект с просмотром видеозаписей в ЦИК прекращается. Присутствующие члены ЦИК также заявили о несогласии с нашими выводами, причем Николай Иванович был довольно агрессивен. 

Я, как обычно, занимал наступательную позицию, Азат говорил о конкретных и очевидных нарушениях, а Гриша дипломатически отстреливался из окопа.

В моих речах дело дошло и до традиционного упрека избирательной системы в том, что ее сотрудники даже за деньги не хотят смотреть видео, а наши волонтеры бесплатно тратят немалое время на эту деятельность. И получил от Клюкина ответку, что, мол, ко мне лично это не относится. Я действительно числился экспертом в Российском фонде свободных выборов и получал там 60 тысяч рублей в месяц. Тут, понятное дело, я осознал, что пора завязывать с этими тысячами.

Очень характерной была реакция всей напротив сидящей компании тогда, когда я предложил: а давайте, мы опубликуем нашу служебную записку, а вы — возражения Нестерова. Это вызвало возмущенные обвинения в провокации. Такая, вот, открытость и гласность.

Ближе к концу совещания Элла Александровна начала цитировать мои высказывания, сделанные в Интернете и в СМИ. Меня порадовало, что ЦИК с таким вниманием относится к этим высказываниям: перед Эллой Александровной лежала подборка с выделением особо выдающихся мест. Я понял, что пришло время отказаться не только от денег, но и от места.

Я посоветовался с остальными членами ЭКГ (Аркадий Любарев, Александр Кынев, Станислав Рачинский) и написал Элле Александровне прошение об отставке. Занятно, что Аркадий, с которым мы вместе очень давно занимаемся выборами, в этот же день уверил Эллу Александровну о желании дальнейшего сотрудничества. Впрочем, я тоже написал Элле Александровне, что готов сотрудничать, только без денег.

Решение о моей отставке до сих пор не принято. Этим объясняется тот факт, что эта заметка появилась только сейчас. А то, что не позже, объясняется впечатлениями от выборов во Владимире, которые «прошли исключительно честно», правда с жестким удалением наблюдателей и признаками неудавшейся фальсификации. А также — в некоторой степени — советом Эллы Александровны «застрелиться», поскольку я довольно настойчиво выражал свое мнение о том, что выборы в Приморье не надо отменять, а надо там кое-где (совсем не во Владивостоке) пересчитать голоса.

Зато от денег я освободился. Так и написал директору РФСВ Максиму Лескову: не хочу, мол, получать от РФСВ деньги. Пришлось ему принимать такое заявление как заявление о расторжении трудового договора.

И это хорошо. Тотальная лживость нашей номенклатуры во многом объясняется тем, что ее отделили от граждан прикреплением к существенно лучшей кормушке. А людям свойственно все мерить по себе. Отсюда и телевизионная стряпня, отсюда — более жесткая реакция нашей власти не на критику её политики, а на обвинения в воровстве, отсюда и убеждение, что за корм любой человек может поменять свои взгляды.

А нашими выборами, господа, я буду заниматься до тех пор, пока могу думать. Буду и дальше пытаться приблизить наши выборы к тому, что о них написано в нашей же Конституции, и отодвинуть их от декорации, в которую вы их превратили. Благо, опыт у меня с вашим не сравнить.