Ошибки резидентов

Наблюдатели из России обнаружили ошибки при подсчете голосов на выборах в Германии. Масштаб их оценить трудно, но почему-то в большинстве своем они затрагивают «Альтернативу для Германии» — партию, которую ведущие СМИ заклеймили националистической и экстремистской. 

— А немцы-то из нашей «почтовой» комиссии, кажется, нахимичили — списали результаты голосования у комиссии 2А! — огорошила нас, российских наблюдателей за выборами в Бундестаг, биолог и член ТИК из московского Внукова Анастасия Фокина. 

Оказывается, Бюро статистики Берлин-Бранденбург — служба, ответственная за проведение выборов в этих землях — уже опубликовало на своем сайте результаты. И действительно, в сводной таблице данные «нашей» избирательной комиссии 2D полностью совпадают с итогами комиссии 2A, которая в воскресенье 24 сентября заседала на том же этаже ратуши берлинского района Нойекёльн. 

«Нашей» мы называем её потому, что именно на участке 2D мы с Анастасией Фокиной и экспертом движения «Голос» Аркадием Любаревым более шести часов наблюдали за подсчетом бюллетеней, присланных избирателями по почте.

Совпадение данных, как по «первому голосу» — за девятерых кандидатов-одномандатников, так и по «второму голосу» — за списки 24 партий, наводит на мысль о техническом сбое — видимо, уставший оператор ввел не те цифры. Однако независимо от умысла, на одном из участков права избирателей по факту нарушены. «Сермяжная, галимая фальсификация, ’Marfa-Ivanovna-style’, - ставит диагноз член нашей миссии Роман Удот, сопредседатель «Голоса». 

О подозрительной находке мы сообщаем немецким коллегам, и те готовят обращение комиссару по вопросам выборов в земле Берлин Петре Михаэлис. Через несколько дней итоги в сводной таблице поправят, и мы поймем, что это были предварительные результаты, и что с данными ошиблись на участке 2А. Тем не менее, скорректируют и результаты комиссии 2D: признанные ею недействительными бюллетени объявят действительными, что принесет партии «Альтернатива для Германии» (АдГ) дополнительные 4% голосов. Столь значительную разницу можно было бы объяснить некомпетентностью комиссии, если бы не имеющаяся информация о похожих случаях. Причем все они затрагивают ту же самую партию, которая впервые прошла в Бундестаг, получив 94 места из 709. Почему ошибаются немецкие комиссии?

Хомячки с шестого этажа

— Никаких наблюдателей здесь не набирают! Сегодня ж суббота, выходной, никого нет! — недоумевает высокий мужчина. Он пытается открыть домофон, но руки заняты пакетами со снедью. 

— Какой выходной, если завтра выборы?! Вы ведь из "Альтернативы«?- спрашиваю я, протягивая ему смартфон, открытый на странице с призывом партии идти в наблюдатели.

Мужчина читает, лицо его проясняется, кульки с едой падают на землю. Поднимая их, мы знакомимся. Франк Хоппе оказывается активистом АдГ. Мы случайно столкнулись возле дома 9 по Шилльштрассе — именно здесь, если верить информации на сайте партии, находится её штаб-квартира. Но на самом здании никаких вывесок нет. Отчасти присутствие АдГ выдает количество агитационных плакатов на квадратный метр улицы. На каждом столбе вторым ярусом висят портреты парткандидатов и постеры с девушками в весьма открытых купальниках, на фоне голых спин — надпись «Хиджабы? Мы выступаем за бикини!». Первым ярусом висит агитация ХДС, и по числу припаркованных вдоль дороги фургонов с логотипами телеканалов мы понимаем, что штаб-квартира партии Ангелы Меркель тоже находится на этой улице. 

Франк вызывает в домофон пиар-менеджера, я представляю ему коллег «Роман, Олег, очень крутые наблюдатели», и он впускает нас внутрь. В вестибюле мы рассказываем ему о причинах своего интереса. 

— В России результаты выборов часто фальсифицируют, поэтому мы вынуждены наблюдать. А вам-то это зачем?

— Потому что у нас тоже фальсифицируют! Вы слышали о скандале на земельных выборах в Северном Рейне — Вестфалии? 

Видя наше удивление, Франк рассказывает, что на выборах в ландтаг в мае этого года в ряде районов земли партсписок получил 0% голосов, хотя за кандидатов от партии проголосовали 10% избирателей; когда же партия подала жалобу в избирком, тот при повторном подсчете бюллетеней обнаружил ошибки, из-за которых «Альтернатива» недосчиталась 2204 голоса (0,3%). По его словам, это чистое мошенничество. 

«Комиссии специально делали дырки в бюллетенях с голосами за АдГ, а потом признавали их недействительными, — говорит герр Хоппе. — А о мошенничестве в Бремене вы знаете?» 

В этом момент из лифта выходит пиар-менеджер. Ему явно не хочется с нами общаться.

—Фальсификации — это не ко мне, я занимаюсь только маркетингом. Нет, я не даю интервью и не даю политических комментариев. И в офис наш не стоит подниматься — там никого нет. — 

Он разговаривает с нами в стиле советского министра иностранных дел Андрея Громыко, прозванного «мистером Нет». Он даже умудряется не назвать свое имя. 

Мы спрашиваем его о наборе наблюдателей. В дело опять идет смартфон с объявлением о призыве. Пиарщик вздыхает: «О, конечно, мы набираем не в офисе, а онлайн. Мы разработали специальное приложение, его можно скачать его из Google Play». Франк достает свой смартфон и показывает интерфейс приложения. 

Разговор переходит на маркетинг и политическую рекламу. И оказывается, что наш собеседник — один из создателей рекламной кампании, в том числе и того плаката с бикини. «Да, газеты и телеканалы не обращали внимания на нашу предвыборную кампанию, но игнорировать наши плакаты было невозможно», — довольно улыбается он. Он ссылается на свою занятость и советует нам завтра придти на вечеринку АдГ. «В клубе на Александер-платц, не помню названия». 

— Что за клуб и как зовут этого парня, шепчу я Франку. Тот что-то быстро пишет на клочке бумаги и протягивает мне. Активисты исчезают в лифте. Теперь мы знаем название клуба и имя таинственного пиарщика — Тор Кункель. Он известный писатель, автор скандального романа о подпольной порнографии в нацистской Германии.

— Значит, в офисе на шестом этаже сидят два парня и раскачивают избирательную лодку, — шутит Роман Удот, изучая табличку с указателем офисов. — Немецкие хомячки!

Позже делюсь впечатлениями со знакомой немкой. «Какая-то виртуальная партия», — недоумеваю я. «Они называют себя партией Фейсбука», — смеется она. 

Вечером проверяю информацию о махинациях на выборах, о которых упоминал Франк Хоппе. Легко нахожу сообщения об инциденте на выборах в ландтаг земли Бремен в мае 2015 года. Тогда АдГ обратилась в суд в связи с неправильным подсчетом, в ходе которого у партии-де отобрали голоса. Суд признал, что в ходе выборов были допущены многочисленные ошибки при подсчете. Некоторые бюллетени с голосами за АдГбыли засчитаны другим партиям. В результате повторного подсчета АдГполучила еще один мандат. При этом доказательств преднамеренных фальсификаций суд не обнаружил, объяснив происшедшее ошибочными действиями плохо обученных членов комиссии при вводе результатов голосования в компьютер. Тогда я еще не знала, что собственными глазами увижу ошибочные действия и их последствия.

На службе демократии

 — А как вы будете устанавливать личность избирательницы в парандже? 

 — Я попрошу члена комиссии — женщину пройти с ней в соседнее помещение и установить ее личность, не задумываясь, отвечает председатель комиссии № 325 Лутц Бредин. По его словам, такую установку им давали на тренингах для председателей комиссий, но сам он с такими случаями не сталкивался, хотя на выборах работает уже шестой раз. 

Воскресный день, еще нет 9 утра, а жители округа Фридрихсхайн-Кройцберг голосуют довольно бодро. Маршрут избирателя напоминает букву «П»: сначала он идет к столам справа, где члены комиссии проверяют у него приглашение с номером участка, затем ищут его имя в списке избирателей и по паспорту (правам) удостоверяют его личность, о чем делается отметка в списках. Получив бюллетень, избиратель удаляется в кабинку, после чего с подходит к столам слева. Его отмечают еще раз, после чего председатель поднимает лист бумаги, прикрывающий щель урны, и избиратель опускает бюллетень. «Данке», — благодарит господин Бредин каждого проголосовавшего. Четверть всех избирателей участка (252 человека) подали заявление на голосование по почте.

Лутц Бредин работает заместителем директора школы, там же работают и другие члены комиссии, за исключением одного. Для всех них эти выборы далеко не первые. 

Накануне мы встречались с комиссаром по вопросам выборов земли Берлин, главой земельного бюро статистики Петрой Михаэлис, и она сообщила, что все члены комиссий, а их в Берлине 21 тысяча, работают на общественных началах, получая символическое вознаграждение в 50 евро (госслужащим полагается 25 евро и один выходной). «Мы воспринимаем это как службу демократии», — сказала госпожа Михаэлис. Я интересуюсь у Лутца Бредина, насколько добровольно служат демократии члены комиссии.

 —  Скажем так, это мягко реализованная обязанность, смеется он. — Школе сообщают, что требуются члены комиссии, и она делегирует кандидатов. 

Мы — Анастасия Фокина, Аркадий Любарев и переводчик Хартмут Шрёдер — идем на другой участок. По дороге попадаются отдельные дома, напоминающие об упадке, который лет 20-30 назад переживал район Фридрихсхайн-Кройцберг. Тогда этот находящийся на самой границе с Восточным Берлином район населяли преимущественно мигранты и безработные, многие из которых не ходили на выборы. Судя по вполне ухоженным домам, дела здесь пошли на поправку. «Теперь это район креативного класса и повзрослевших панков», — поясняет Хартмут. 

На развешенных повсюду агитках много кандидатов с турецкими и греческими фамилиями. По пути встречаем несколько женщин в чадре и хиджабе.

Поэтому нас не удивляет, когда при входе на расположенный в библиотеке участок № 319 мы видим приветствия на десятке с лишним языков. В том числе и родное «Добро пожаловать». 

Избиратели идут непрерывным потоком: бюргеры турецкого происхождения, выходцы с «южного берега Средиземного моря», темнокожие и с нордической внешностью... Вот парень проголосовал и звонит по телефону. Слышу русскую речь и догоняю его. Семья Артура приехала из Украины, когда ему было четыре года. В Германии живет больше 20 лет, но связи с родиной не теряет. 

— Я не понимаю, почему люди на Украине и в России не ходят голосовать. Разве они не хотят влиять на жизнь, на политику? — говорит он. Сам он, по его словам, всегда участвует в выборах — как и полагается гражданину. 

Из окна доносится энергичная восточная музыка — как потом оказалось, это зажигает турецкий бэнд, приветствуя и подбадривая участников Берлинского марафона. 

Люди и боты

— Какие такие наблюдатели из России? — настороженно встречают нас на участке № 618. Он находится в районе Гропиус-Штадт (округ Нойекёльн), где живет много русскоязычных. Нам отрекомендовали его, как «спальный район с сомнительной репутацией». Тем не менее, по дороге от метро ничего такого мы не заметили, внешне выглядит всё благопристойно — симпатичные панельки, чисто, зелено. На столбе у перекрестка висит плакат на русском языке в небесно-голубой гамме «Альтернативы»: белокурая женщина и надпись «Совместно за нашу Германию». Кандидата зовут доктор Кристина Баум. Этот и другие «альтернативные» плакаты на русском я видела и в других районах. 

Председатель комиссии № 618 звонит в районный избирком, но там, оказывается, о нас знают — не зря вчера мы встречались с комиссаром по выборам. Мы знакомимся. Председатель, Андреас Шалле, учитель математики, произносит несколько фраз по-русски, вываливает в миску куль конфет и предлагает угощаться. Конфеты сплошь русского происхождения: «Аленка», «Мишка косолапый» и т. д. «Это нам из Нижнего Новгорода привезли», — говорит он. 

— Андреас, ни на одном участке мы не видели наблюдателей. Они вообще существуют?

— Да, у нас есть один — от национал-демократов (ведомство по охране конституции ФРГ считает НДПГ правоэкстремистской и ведет за ней наблюдение — Т. Ю.), он всегда приходит на подсчет голосов. 

Время — начало 12-го, на участок выстроилась очередь. Председателю не до нас. Пользуясь паузой, смотрю новостную ленту. РИА «Новости» передает заявление кандидата в канцлеры от АдГ Вальдемара Биркле о возможной фальсификации на выборах, он призывает избирателей присутствовать при подсчете. Аналогичное обращение опубликовано на сайте АдГ, говорится, что 1200 человек уже зарегистрировались наблюдателями. Активисты в соцсетях призывают единомышленников устанавливать то самое приложение, чтобы предотвратить мошенничество. 

Одновременно Лаборатория цифровых судебных исследований DFR Lab при «Атлантическом Совете» ( Atlantic Council — американский неправительственный аналитический центр в области международных отношений) фиксирует усиление активности в соцсетях фейковых новостей о мошенничестве на выборах. Специалисты DFRLab утверждают, что трафик под хештегом #WahlBetrug («мошенничество в выборах») усилен русскоязычным ботнетом. По их мнению, это делается на случай неудачи АдГ на выборах, чтобы поставить под сомнение легитимность голосования.

Мне известно, что АдГ опасалась мошенничества и в 2013 году, когда впервые участвовала в выборах. Посетив три участка, никаких намеков на махинации мы пока не видим. 

Краем уха слышу русская речь. Пожилая чета проголосовала и собирается уходить. Догоняю. Седая женщина, представившаяся Анной, сказала, что они живут в Германии уже 20 лет, а гражданство получили 8 лет назад. Она признается, что проголосовала «за Меркель», хотя та и ошиблась с мигрантами: «А кто не ошибается? Но ничего плохого она не сделала, по-женски не лезет на рожон, бережет свою Германию».

— Махинаций не боитесь, спрашиваю её.

— Здесь всё честно, никто не мухлюет. Поэтому люди верят в выборы, верят, что от голоса их что-то зависит.

О доверии к институту выборов я слышала от всех без исключения русскоязычных немцев, хотя голосовали они за разные партии и далеко не все были столь снисходительны к политике госпожи Меркель. Системе в целом доверяют даже те, кто не исключает мошенничества. Уже через час мы поймем, что доверие не исключает подозрения и ошибок.

«Доверяй, но проверяй»

Возле урны для голосования сидит черноволосый паренек лет 20, с модным зачёсом, и рвет уже третий бюллетень за последние 15 минут. Мы не понимаем, что происходит. Наш переводчик Хартмут стоит в очереди на голосование, так как зарегистрирован на этом участке. Помещение небольшое, люди всё время подходят, занимая очередь еще на лестничной площадке. На два часа дня явка уже превышает 40%. «Это не считая тех 400 человек, кто взял открепительные, чтобы проголосовать по почте », - уточняет секретарь. То есть на этом участке дистанционно голосует каждый третий избиратель — чуть больше, чем в среднем по Берлину. Накануне комиссар Петра Михаэлис сообщила, что о своем желании голосовать по почте заявили 685 тысяч зарегистрированных избирателей, это свыше 27%.

К счастью, Хармут опускает свой бюллетень без происшествий, мы просим его выяснить у паренька, почему тот не дал проголосовать трём избирателям, порвав заполненные бюллетени. Тот оказался председателем комиссии. И бюллетени он порвал потому, что эти избиратели взяли открепительные, и в силу разных причин не имели права голосовать на этом участке. Ситуация показалась нам странной — в самом деле, какой смысл сначала выдать избирателю бюллетень, отправив его в кабинку для голосования, чтобы в конце выяснить, что голосовать тут он не может? На других участках такого не было: там сначала все выясняли, а уже потом избирателю вручали бюллетень и давали возможность проголосовать. Такое переворачивание ситуации с ног на голову мы объясняем неопытностью парня, судя по его возрасту, для него это первые выборы, тогда как его коллеги, с кем мы сегодня познакомились, работают по 10-20 лет.

Тем не менее, решаем уточнить порядок голосования и идем в ближайшее кафе. Используя сеть wi-fi, находим циркуляр на сайте Бюро статистики. И оказывается, что по инструкции поступал именно тот мальчишка! По правилам, прежде чем открыть урну для голосования, именно председателю УИК надлежит установить, имеет ли данный избиратель право голосовать на данном участке или нет. И это уже после того как документы проверили члены комиссии на первом этапе. То есть в отличие от дебютанта, председатели — зубры не заморачиваются системой двойного контроля. А что до порванных бюллетеней, то в Германии сам по себе он значения не имеет, если вдруг избиратель его случайно испортит его или порвет, то запросто получит другой. Значение имеет только бюллетень, опущенный в урну. И именно это и должен контролировать председатель. Учет полученных, выданных и погашенных бюллетеней, как у нас, не ведется.

Открытие это немного поколебало наши представления о знаменитом немецком орднунге. Каждый из нас по опыту работы в избирательных комиссиях знает, к чему приводит пренебрежение инструкциями. 

— Возможностей для махинаций много, хотя при честной комиссии мошенничать почти невозможно, — обобщает наши опасения Аркадий Любарев.

Также нас настораживает количество открепительных, в наших реалиях это открывают большие возможности для манипуляций. И мы отправляемся на Карл-Маркс-штрассе, 83, в ратушу округа Нойекёльн. В этом массивном здании, с 70-метровой башней, увенчанной фигуркой богини Фортуны, уже с трех часов дня начинают работу специальные комиссии по подсчету почтового голосования. 

Левые голоса на Карл-Маркс-штрассе

— Они русские?- уточняет у Хартмута пухлощёкий немец и получив утвердительный ответ, обращается ко мне по-русски: «Как тебя зовут?»

—Татьяна. А тебя?

— Фолькер!

Он сразу предупреждает, чтобы мы здесь не фотографировали. К такому повороту мы готовы: комиссар по выборам Петра Михаэлис предупредила, что разрешение на съемку даёт комиссия. Фолькер — председатель комиссии 2D, также в этой комнате работает еще одна — 2Е: литерой обозначают комиссии, специализирующиеся на почтовом голосовании. В ратуше находится окружной избирком и около 40 «почтовых» УИК. 

На сдвинутых столах 2D — груды розовых конвертов. Из них шесть членов комиссии извлекают открепительные, а также серо-голубые конверты с вложенными бюллетенями, в сторону они откладывают «неправильные» розовые конверты, в которых не оказалось открепительных. По словам Фолькера, часто избиратели по ошибке помещают их в голубые конверты вместе с бюллетенями. Пока работа носит технический характер, и мы общаемся. Фолькер сыпет шутками. Все члены комиссии 2D — добровольцы, сегодня работают вшестером, так как один человек заболел. Я пытаюсь узнать, кто Фолькер по профессии, но тот трижды уходит от ответа.

В соседней комиссии 2Е не скрывают, что большинство из них работает в школе. Их восемь человек, они моложе, и работа у них спорится. К шести часам 1500 розовых конвертов аккуратно разложены в стопки по 20 штук. Но еще дважды служащий приносит коробку, полную розовых конвертов — избиратели до последнего момента опускали их в почтовый ящик на входе в ратушу.

Хартмут звонит домой и там ему сообщают последние новости: по данным экзит-пуллов, «Альтернатива для Германии» набирает 13%, и более тысячи горожан уже вышли с протестом на Александер-платц — туда, где проходит вечеринка. Туда сегодня не попасть, понимаем мы. 

Работа обеих комиссий рассредоточивается: одни продолжают разрезать розовые конверты, другие сличают открепительные со списком, а третьи достают из голубых конвертов бюллетени и складывают их в стопку. Никто никого не контролирует. Ближе к восьми комиссия 2Е приступает к первичной сортировке бюллетеней: на те, где оба голоса — за кандидата и за список — отданы одной партии, и те, где они не совпадают. Кандидатов — всего девять, зато партсписков — 24, из-за этого в длину бюллетень достигает почти 60 см. Сортировать такие свитки не очень удобно. 

Обступив стол, «Е-шники» быстро растаскивают огромный ворох бумажных свитков на две стопы. Я наблюдаю за работой симпатичной женщины и пару раз обращаю ее внимание, когда она кладет бюллетень не в ту стопку. Другого члена комиссии страхует от ошибок Аркадий Любарев. Люди уже подустали, поэтому ошибки неминуемы. Затем начинается подсчет голосов. Каждый член комиссии взял себе стопку и считает шепотом, загибая уголки. Не только нам, но и ему самому порой не видно отметок в бюллетене, если например, они стоят в центре «простыни». И если была допущена ошибка при сортировке, то бюллетень могут подсчитать неправильно. И вообще трудно считать и не сбиваться, когда рядом ведут счет другие люди. 

Я начинаю понимать, каким образом могли быть допущены ошибки при подсчете в Бремене, на которые жаловалась АдГ. 

Комиссия 2D еще не приступила к подсчету. У них что-то не ладится: Фолькер и его коллеги дискутируют, склонившись над каким-то списком. Но вскоре и они начинают считать. Сидя в разных концах огромного стола, каждый член комиссии считает свою стопку. 

— Кажется, вон та женщина подгоняет результаты, — тихо говорит Анастасия Фокина, кивая на молчаливую даму в возрасте из 2D. Подсчет, как мы успели понять, идет в три этапа: сначала считают бюллетени, где партийность кандидата и списка совпадают, потом расщепленные — те, где они не совпадают: отдельно кандидатов и партсписки, а уже потом результаты суммируются. У дамы, по словам Анастасии, на листочке карандашом уже написан итог. Попытки рассмотреть цифры ни к чему не привели, дама каждый раз их ловко закрывала. Переводчик наш ушел, а других наблюдателей, которые могли бы громко задать вопрос, как это предписывают правила, не было.

За столами 2Е возникает дискуссия и мы переключаемся на нее. Члены комиссии обсуждают, признавать ли действительным бюллетень с двумя отметками. Они читают, что по этому поводу говорится в рабочем блокноте с инструкциями для комиссий. Мы внимательно его рассматриваем: избиратель, видимо, начал ставить крестик не в той клеточке, понял, что ошибся, попытался его стереть, а правильный крестик, наоборот, выделил, пририсовав для надежности две указывающие на него стрелки. В России подобный бюллетень однозначно бы признали недействительным. Но немцы в результате его признают. 

— У нас нет никаких сомнений в том, какой выбор сделал избиратель, объясняет решение председатель 2Е. 

— А является ли действительным бюллетень с дыркой? — задаю я ему вопрос, вспоминая рассказ Франка из АдГ.

— Конечно! Дырка же не влияет на выражение воли избирателя, пожимает плечами тот. — Главное, чтобы не было двух отметок. 

Время близится к 11. Комиссия 2Е подводит итоги. Побеждают "Левые«(Die Linke), что неудивительно: Нойекёльн — не самый благополучный район, да еще по нему проходит Карл-Маркс-штрассе. Бюллетени упаковывают в желтые конверты, чтобы отнести на хранение в подвал ратуши. Итоговые цифры по телефону сообщают в вышестоящую комиссию. Туда же передадут стопку голубых конвертов: в открепительных обнаружили какие-то проблемы, поэтому их считать не стали, переложив решение на окружной избирком. 

Комиссия 2D еще считает. Похоже, у них тоже побеждают «Левые», но наверняка сказать сложно, так как они не хотят показывать протокол. Они вписывают карандашом цифры, потом стирают что-то ластиком, потом опять пишут. «Только подойду посмотреть, они сразу убирают протокол на другой конец стола — и так шесть раз! То собой его прикроют, то бумажки поверх разложат», — поделилась наблюдениями Анастасия Фокина. По ее словам, в России подобные действия она бы восприняла однозначно — фальсификация. Но здесь в это верится с трудом. 

По совету одной «маленькой правой партии»

— А немцы -то из нашей «почтовой» комиссии, кажется, нахимичили с результатами! — написала чат в Анастасия Фокина. 

И действительно, в сводной таблице официальных результатов данные руководимой Фолькером комиссии 2D полностью совпадают с итогами комиссии 2A, заседавшей на том же этаже ратуши в Нойекёльне. Причем идентичны как по числу избирателей, количеству действительных и недействительных бюллетеней, так и по итогам голосования. Если верить таблице, то на этих участках 187 избирателей, словно сговорившись, проголосовали за ХДС, 367 — за СДПГ, 374 — за «Левых», 227 — за «Зеленых», 62 — за «Альтернативу для Германии». Зато в сводке с результатами проходившего одновременно референдума данные отличаются: на одном участке проголосовали 400 человек, на другом — 1222. Что это, техническая ошибка или все же манипуляция? 

В немецком сегменте сети ищу другие сообщения о странных результатах на выборах. Вот сообщение со скриншотом таблицы с результатами голосования в Дуисбурге: в столбике АдГ — полученные на участках проценты: 1106 — 16,33%, 1107 — 18,16%, 1108 — 19,72%, 1202 — 18,80%, и вдруг 1203 — 0,0%! Нахожу еще несколько похожих постов, и все они рассказывают о махинациях против АдГ. 

Снова обращаюсь к Франку Хоппе, и тот дает контакты других активистов. Звоню Альберту Брайнингеру в Гермерсхайм, земля Рейланд-Пфальц. Он член окружного правления и секретарь рабочей группы «Альтернативы» по вопросам российских немцев. В Германии живет уже 22 года. 

В его городе АдГ получила более 28% голосов. По мнению Альберта, такой хороший результат во многом заслуга тех, кто наблюдал за подсчетом на участках. Идею с наблюдением подсказал ему представитель одной «маленькой правой партии», которая на выборах в городе всегда получает ноль, несмотря на полсотни членов и 200-300 сторонников.

— Ребята, сказал мне тот человек, при подсчете вы должны быть на участках, наблюдать!

— Из какой партии он был? Национал-демократической? — уточняю я. 

— Да, НДПГ! 

Альберт Брайнингер внял совету, и в этот раз на многих участках люди наблюдали за действиями комиссий, просили показать бюллетень, если его хотели признать недействительным. «Я организовал людей на наблюдение и доволен результатом», — говорит он. 

Тем не менее, немцам в подавляющем большинстве наблюдать на выборах неинтересно. «Все считают, что система работает, что всё хорошо, а это не так!» — убежден господин Брайнингер. Он перечисляет, что именно не так: агитация против его партии непосредственно в день выборов, создание ведущими СМИ негативной атмосферы по отношению к АдГ. «Вся пресса, весь мейнстрим, на всех ток-шоу, даже неполитических, призывали голосовать за любую демократическую партию, только не «Альтернативу», — возмущается он. По его словам, всё это способствует предвзятости комиссий — те, например, с легкостью признают бюллетени за АдГ недействительными.

Но больше всего неточностей и ошибок, по мнению Брайнингера, таит в себе голосование по почте. Он ссылается на недавние выборы в Квакенбрюке. когда кандидаты от партии «Левых» неожиданно набрали в городе в семь раз больше голосов, чем получили в округе и Нижней Саксонии в целом. И 75% поддержки принесло голосование по почте, что и вызвало подозрения у местного избиркома и прокуратуры, начавшей следствие.

Классикой почтовых махинаций считается мошенничество на местных выборах в Дахау в 2002 году, повлиявшее на итоги выборов. Бдительные граждане обнаружили, что 466 присланных по почте бюллетеня в поддержку определенного кандидата были заполнены одной и той же шариковой ручкой. Оба политика, организовавших операцию, получили срок и были штрафованы на 140 тыс евро.

Плюс-минус пять процентов

Через несколько дней снова захожу на сайт Бюро статистики Берлин-Бранденбург, где меня ждёт сюрприз. Данные по участку 2А теперь отличаются от 2D — в ведомстве комиссара по выборам ошибку заметили и исправили. При этом скорректировали и результаты «нашей» комиссии 2D: число недействительных бюллетеней сократилось с 71 до 10 и почти на столько же возросло число голосов за «Альтернативу»: было 14, стало 68! То есть с 1 до 5%.

Переток голосов в пользу «Альтернативы» вечером обсуждаем с Аркадием Любаревым и Анастасией Фокиной. По нашему общему мнению, скорее всего, ошибкам способствовали невысокая квалификация членов 2D и не всегда четко прописанные процедуры.

— А если это не просто случайные ошибки, а сознательные манипуляции, когда комиссии сознательно занижают результаты партий, которые в обществе считают экстремистскими? — ставит вопрос Аркадий. 

Ответа на него у нас нет. Активисты АдГ в разговорах исходят именно из такой возможности.

В очередной раз убеждаюсь в этом, общаясь с механиком Александром Генгом, российским немцем из Мангейма. 

— Я лично видел, как во время подсчета член комиссии положил бюллетени с голосами за АдГ в стопку ХДС. Я им об этом сказал, а они: «Ой, извините, мы ошиблись», — рассказывает он. Раньше Генг всегда голосовал за ХДС, был даже членом партии, но потом в ней разочаровался из-за политики по отношению к мигрантам. Сейчас он — активный сторонник «Альтернативы». По её призыву он пошел в наблюдатели на региональных выборах в ландтаг Баден-Вюртенберга. На взгляд господина Генга, члены комиссии предвзято относились к АдГ, придирались к бюллетеням в её поддержку, стараясь засчитать их недействительными. 

С Александром нас познакомила доктор Кристина Баум — та самая белокурая дама-кандидат с плаката АдГ, призывающая по-русски. По ее мнению, российских немцев в «Альтернативе» привлекает её консервативность, например, в вопросах семьи и отношения полов, сохранения немецких ценностей, а также антиисламизм и поддержка отмены антироссийских санкций. 

— Дочка рассказывает, что в школе им всё время говорят: «Альтернатива» — это националисты и экстремисты". А потом эти учителя работают в комиссиях", — негодует Александр. В этот раз из-за отъезда он голосовал по почте, хотя этому виду голосования не очень доверяет. Он не исключает фальсификации на этих выборах, так как, по его оценке, АдГ должна была получить больше голосов: «Не только мои родители, братья, знакомые, но 95% российских немцев голосовали за „Альтернативу“», — утверждает он.

Жалобы на нарушения в ходе этих выборов уже поступили в секретариат Комитета Бундестага по вопросам контроля за выборами, депутатской неприкосновенности и регламента. Их начали присылать по факсу сразу после окончания голосования, сообщает сотрудник секретариата фрау Цигенхорн. Комитет предстоит сформировать новоизбранным депутатам. 

— С 1949 года на выборах в Германии не было таких ошибок, которые влияли бы на распределение мандатов, — уверенно говорит нам она. За спиной госпожи Цигенхорн — стеклянная, от пола до потолка, стена и чудесный вид на сквер перед зданием Рейхстага. С ней и ее коллегами мы сидим за круглым столом, и они рассказывают нам о процедурах обжалования электоральных нарушений. Обычно после выборов к ним поступает около 200 обращений. В качестве примера такой некритичной ошибки она приводит случай, когда кандидат победил с перевесом в 2000 голосов, а потом выяснилось, что из-за ошибки не смогли проголосовать 200 избирателей, которым не прислали документы для голосования по почте. «Это однозначно нарушение, но на распределение мандатов оно тем не менее не влияет», — резюмирует госпожа Цигенхорн.

Роман Удот переводит разговор на выборы в Бремене и Северном Рейне-Вестфалии. В первом случае нарушения привели к перераспределению одного мандата, во втором ошибки при подсчете составили всего 0,3% голосов, но в масштабах всей Германии этого бы хватило на получение трех мест в парламенте. Известно ли вам об этих случаях, спрашивает он. Вопрос вызывает замешательство у сотрудников секретариата: земельные выборы не входят в их компетенцию.

—Отдельно взятое нарушение не влияет, а если их много, то как тогда?- развивает тему Анастасия Фокина, 

— Мы не знаем, честно признает чиновница. Она уверяет нас, что даже не очень значимые ошибки не остаются без внимания, не говоря о серьезных, из-за которых, например, были признаны недействительными выборы в Гамбургский бюргершафт — парламент. 

В дверь конференц-зала заглядывают люди. Время встречи истекло. Мы прощаемся. По традиции коллеги обсуждают, какие лазейки для махинаций имеются в существующей системе подсчета. Нас настораживают и истории с недействительными бюллетенями — очень похоже, что в некоторых комиссиях таким образом чинят помехи «правым популистам» на пути в парламент. Хотя это пока только предположение, требующее дальнейшего изучения, признаем мы, 

— Такая возможность сама по себе позволяет «Альтернативе» эксплуатировать тему фальсификаций, подрывать веру граждан в демократические выборы, анализирует на ходу Аркадий Любарев. — Чтобы не потерять доверие, систему надо совершенствовать!

Мы идем мимо Рейстага, на лужайке перед зданием снуют съемочные группы нескольких телеканалов. Зайдет ли когда-то речь в их репортажах о фальсификациях на выборах, пока можно только догадываться.